Какая элита такие и продукты
Кто же прав? Ясно, что эклектическое соединение двух концепций оказывается нежизнеспособным паллиативом. Если бы пришлось выбирать одну из двух приведенных выше концепций, политолог, на наш взгляд, должен был бы предпочесть альтиметрическую модель. Попытаемся это обосновать. Будем иметь в виду, прежде всего, многозначность термина «элита», и, во-вторых, что существуют разные типы элит; причем критерии выделения этих элит могут быть различными. При выделении, например, культурной элиты «работает» ценностной критерий.
Иное дело, когда мы вычленяем политическую элиту. Тут мы вынуждены обращаться к альтиметрическому критерию, ибо если мы будем руководствоваться критерием ценностным, элитология может… лишиться своего предмета! Ибо, что греха таить, реальные власть имущие — это далеко не образцы морали, далеко не всегда «лучшие». Так что если в соответствии с этимологией термина элитой считать лучших, избранных, высокоморальных, то в их состав вряд ли вообще попадут политические деятели, во всяком случае, подавляющее большинство их. Тогда в каком же смысле можно употреблять термин в политологии? По-видимому, скорее все же в альтиметрическом, функциональном.
Наконец, мы считаем, что нужно четко различать в структуре политологии политическую философию и политическую социологию (наряду с другими политологическими дисциплинами, например, политической психологией, политической историей и т.д.) Так вот в рамках политической философии, поскольку она носит нормативный характер, следовало бы предпочесть ценностной, меритократический критерий, а в рамках политической социологии мы вынуждены, увы, ориентироваться главным образом на альтиметрический критерий.
Подход политического социолога отличается от подхода культуролога. Культурологи обычно применяют термин «элита» к выдающимся деятелям культуры, к творцам новых культурных норм, иногда он выступает как синоним «аристократии духа». Для политического социолога элита — та часть общества (меньшинство его), которая имеет доступ к инструментам власти, которая осознает общность своих интересов как привилегированной социальной группы и защищает их.
Поэтому суждения о том, что мы в России много десятилетий XX века жили без элиты, ибо лучшие люди были уничтожены или томились в концлагерях, находились в эмиграции или «внутренней эмиграции» — суждения, которые можно часто встретить в литературе последних лет — это суждения нравственные, аксиологические, но не политологические. Раз имел место властный процесс, он осуществлялся определенными институтами, определенными людьми, как бы мы их ни называли; именно в этом — функциональном смысле (а не морализаторском) политолог употребляет этот термин, безотносительно к моральным, интеллектуальным и иным качествам элиты.
Особо следует сказать о дискуссиях по проблемам элиты в нашей стране. В советской научной литературе термин «элита» впервые вводится во второй половине 50-х годов. Вводится, так сказать, через «черный ход», а именно — через разрешенный жанр «критики буржуазной социологии» (термин столь же нелепый, как «буржуазная физика» или «буржуазная биология»). Иначе говоря, речь могла идти лишь об элитах в капиталистических странах, причем в негативном контексте.
Источник
В повседневном общественном лексиконе прочно закрепились слова «элита», «бизнес-элита», «политическая элита». Попробуем разобраться, что означают эти понятия, а также какую смысловую и идеологическую нагрузку они несут.
СПРАВОЧНО:
ЭЛИТА (фр. elite — самое лучшее, отборное) — в буржуазной терминологии «элита» часто употребляется для обозначения классового неравенства («избранный» слой общества, «избранный» круг людей). (Краткий политический словарь /Сост. и общ. ред. Л.А. Оникова и Н.В.Шишлина — 2-е изд., доп. — М.: Политиздат, 1980 — 447 с.)
Сенатор Древнего Рима Менений Агриппа, высказываясь в полном соответствии с элитаристской концепцией заявлял, что большая часть человечества играет роль тяглового скота и не может обойтись без погонщиков из аристократии.
Апологеты теории элит в каждом обществе видят «элиту» и «массы», игнорируя многообразие производственно-экономических отношений. В сущности, элитаристская политическая теория, выражает тенденцию правящих классов к отходу от принципов демократизма, оправдывая концепцию «твердой руки» так называемым естественным превосходством «квалифицированных» и «эффективных» элит.
Основными постулатами элитаристов является переоценка биологически-психических различий между людьми, абсолютизация политической деятельности, утверждение тезиса о неизбежной пассивности и некомпетентности масс, игнорирование влияния внешних условий на становление и изменение роли личности в обществе.
В буржуазной философии и социологии не существует и никогда не существовало единого взгляда, какая или какие социальные группы принадлежат к элите. Так, существуют биологическая, психологическая, техническая, организаторская, функциональная, распорядительная и другие виды теорий элит. Это объясняется отсутствием научного взгляда на всю структуру общественных отношений, отсутствием научного понимания динамики общественного развития. Надуманные критерии «объема власти», «влияния», «престижа», «эффективности», «талантливости» вводятся искусственно и произвольно.
Чешский обществовед Мирослав Нарта в книге «Теория элит и политика», подвергая элитаристов жесткой критике, задается вопросами: «А как нужно оценивать талант?», «О насколько высоком властном положении должна идти речь?», «Следует ли при этом говорить лишь о политике или же об элите (или элитах) в хозяйстве, культуре, науке, образовании, обслуживании и т.д.? Конкретно говоря, нужно ли включать в элиту «талантливого директора» промышленного концерна наравне с талантливым конструктором, чьи открытия высоко оцениваются технической и другой общественностью?».
Для марксистской социологии применение понятия элиты неприемлемо.
Г.К.Акшин в книге «Миф об элите и массовом обществе» отвергает понятие элиты как ненаучное, неглубокое и неточное. Заменять термином элита, понятие «правящий класс» по Акшину некорректно: «Дихотомическое деление элита-масса настолько неглубоко, поверхностно отражает сложные социальные закономерности современного общества, что в этом вынуждены признаться сами сторонники этих теорий».
Передовые, наиболее сознательные и активные трудящиеся в советской социологии обозначались понятием «авангард». Термин элита здесь был неуместен, так как его применение создает представление об обособленной группе, которая «стоит над» другими рабочими, крестьянами, интеллигенцией.
Даже в позднем СССР, переродившаяся партийная номенклатура, которая вопреки ключевым принципам построения советского государства сознательно избавлялась от контроля со стороны «авангарда», – маскировала и не афишировала такие действия, а потому была далека от того, чтобы именовать себя «элитой».
Единственным условно допустимым использованием понятия «элита» является обозначение наиболее видной, выдающейся части какой-либо группы в сфере занятий: элита летчиков, литературная элита и даже элита преступного мира – «воровская элита». Однако такое использование термина будет иметь не социологический, а субъективный, символический смысл.
К.Маркс и Ф.Энгельс подобным образом употребляли это слово, например, при изучении армий древних народов: «Этот отряд…считался еlite армии…» (К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч. т.14, с.23).
В произведении «Пролетарская революция и ренегат Каутский» Ленин избегает слова «элита» при анализе событий во Франции в период Парижской Коммуны, заменяя его такими словами: «…цвет, штаб, верхи буржуазии бежали из Парижа в Версаль».
Элитаризм – идеология правящих кругов, стремящихся оправдать и увековечить свое привилегированное положение. Однако, сравнивая теорию элит с множеством иных либеральных представлений, необходимо отметить, что в ней откровенно указывается на различие между богатыми и бедными, трезво подчеркивается групповой характер политики, открыто признается незначительная роль трудящихся в принятии политических решений в условиях капиталистического общества.
Источник
Футурологи прогнозируют, что в будущем общество расколется на касты. И ничем хорошим это не закончится.
Роботы идут
Человек сам не знает, кто он есть, но зато он прекрасно чувствует свои потребности. Еда, власть, секс — главные двигатели цивилизации. Ради удовлетворения этих потребностей, если задуматься, человек ходит на работу и получает зарплату. Теперь же всё движется к тому, что в ближайшие 20 лет большинство людей работу потеряют, а вместе с нею многие потеряют и стимулы жизни.
Оставить миллионы обывателей без работы может машинный интеллект. Об этом говорит и Юваль Ной Харари, историк из Израиля, автор мировых бестселлеров «Sapiens: Краткая история человечества» и «Homo Deus: Краткая история завтрашнего дня». Харари напоминает читателям, что люди были неравны всегда. Частная собственность усилила это неравенство. Однако потом государства всё же стали заботиться о «простых людях». Правда, с корыстными целями: правителям были нужны армии здоровых солдат, а индустриальным экономикам — массовый труд и занятость. Поэтому государства вкладывали деньги в свои системы здравоохранения, образования и социальной поддержки.
Однако сейчас на дворе постиндустриальная эра. На вооружении всех армий появились роботы и дроны, которые управляются небольшими группами профессиональных военных, а на заводских конвейерах трудятся умные машины. Спрашивается: что властям и сильным мира сего отныне делать с народными массами?
Кому ты нужен?
«На протяжении истории понимание работы неоднократно менялось, — говорит Юваль Ной Харари. — В течение довольно большого периода люди вообще не работали, они выживали, то есть сама идея: я встаю и к 8.00 еду на работу, где нахожусь до 17.00, — это современное понятие. Тревожность из-за потери работы — также сравнительно новый феномен. В ходе промышленных революций последних веков человек постоянно испытывал страх, что машины возьмут верх, а сам он станет ненужным. Думаю, на этот раз это может оказаться правдой».
Ненужность — вот с чем придётся столкнуться миллионам людей. И это страшнее, чем эксплуатация одного человека другим, считает Харари. Массовая потеря рабочих мест приведёт к тому, что к середине столетия в обществе сформируется бесполезный класс. Его уже так и называют. В него войдут не только безработные, но и все те, кто в принципе не сможет устроиться на доступную работу.
«В ХХI в. неравенство в обществе достигнет исторического максимума», — пишет историк. Неравенство это будет не только социальное, но и биологическое.
«Обновите мне мозг!»
В биологии сейчас происходят революционные изменения. В нейронауки вбухиваются огромные деньги. Появляются гуру биохакинга — методов улучшения возможностей человеческого тела и ума.
Биоинженеры теперь умеют выращивать новые органы и обновлять старые, вмешиваться в организм на генетическом уровне и т. д. Есть и более радикальные подходы, по сути, они предполагают слияние человека и компьютера. В кровеносную систему можно запускать нанороботов, чтобы те могли чистить сосуды и доставлять куда надо лекарства, а заодно уничтожать опухоли и вирусы. В США создан чип, который при вживлении в мозг пересылает сигналы из одной здоровой его клетки в другую, обходя при этом повреждённые участки. Есть мозговой имплант, который отправляет нервные импульсы на персональный компьютер, а тот, в свою очередь, отдаёт команды всевозможным электронным устройствам в доме.
Иначе говоря, передовые научные технологии усиливают наши физические и умственные способности, а вскоре смогут ликвидировать старение и даже смерть. Что же нужно для того, чтобы войти в число счастливчиков? Ответ очевиден: деньги, и немалые. То есть небольшая группа, мировая элита, сможет «прокачивать» тело и мозг, а массы простых людей будут этого лишены. «В результате человечество расколется на биологические касты — сверхлюдей и бесполезный класс, — прогнозирует Харари. — К 2100 г. богатые действительно могут стать талантливее и умнее бедняков. Как только возникнет этот разрыв, уже ничего нельзя будет изменить. Это будет величайшая революция в истории не просто человечества, а всего живого на Земле. Если этот вопрос не отрегулировать, крошечная группа людей получит доступ к технологиям и будет определять будущее жизни на Земле».
Харари пытается нас утешить. Возможно, предполагает он, некоторые страны, где укоренены гуманистические идеалы, продолжат поддерживать народные массы. Скажем, будут выплачивать каждому представителю бесполезного класса так называемый безусловный основной доход (БОД) — определённую сумму денег, которая позволит сводить концы с концами. Есть и другие идеи. По мнению израильского историка, многие люди в будущем предпочтут жить в виртуальной реальности. К примеру, играть в компьютерные игры. Того же мнения, кстати, придерживается и Билл Гейтс.
Если ознакомиться с некоторой статистикой, эти предсказания не выглядят фантастикой. По данным американских экономистов, количество свободного времени у низкоквалифицированных рабочих за последние 15 лет увеличилось на 4 часа в неделю и 3 часа из этих четырёх они тратят на видеоигры.
Юваль Ной Харари считает, что к 2050 г. люди будут исследовать новые игровые сценарии и проводить всё свободное время в виртуальных вселенных. Не исключено, что игрок в видеоигры станет официальной профессией. Другой востребованной специальностью окажется дизайнер виртуальных миров.
Так или иначе двум кастам людей — элите и бесполезному классу — придётся как-то сосуществовать на одной планете. И есть подозрение, что соседство обычного гомо сапиенса с «прокачанным» киборгом ничем хорошим для первого из них не закончится.
Смотрите также:
- «Бунт на коленях»? Россияне готовы попрощаться с демократией ради порядка →
- Россияне готовят для власти список претензий →
- Ничего не вычёркивай! →
Источник
Подготовлено редакцией ИноСМИ для проекта “Weekend РИА Новости”
В стране с бесконечными скандалами вокруг испорченной пищи продукты, выращенные и приготовленные без применения химических удобрений и консервантов, в основном поставляются к столу богатых и политической элиты. У китайских правительственных чиновников есть эксклюзивные поставщики, которых не рекламируют.
Пекин — С первого взгляда понятно, что это не заурядная ферма: 6-футовый забор с шипами ограждает аккуратно посаженные овощи, у консольных ворот охрана, пропускающая только избранные автомобили.
“Это только для начальства. Здесь выращивают органически чистые овощи, перец, лук, фасоль, цветную капусту, но не продают все это народу”,— говорит 68-летний Ли Цзыкин (Li Xiuqin), всю жизнь проживший в деревне Шуньи (Shunyi). Его дом находится через дорогу от фермы, но он никогда не был на ее территории. “Простые люди не могут попасть туда”.
До мая знак на воротах сообщал, что это собственность овощной базы пекинской таможенной администрации и Country Club. Вывеску сняли после того, как китайский репортер пробрался внутрь и опубликовал историю о ферме по производству органических продуктов питания, таких чистых, что огурцы можно есть прямо с грядки.
Во всем остальном мире этим могли бы гордиться. Но не в Китае. Органическое садоводство здесь засекреченное дело, самые чистые и безопасные продукты в основном поставляются к столу богатых и тех, кто имеет отношение к политике.
Многие лучшие продовольственные компании страны не рекламируют себя. Они не хотят делать достоянием общественности информацию о том, что их продукция направляется только чиновникам Коммунистической партии, в столовые для ведущих спортсменов, иностранных дипломатов и для других элитных групп. Широкие массы, тем временем, питаются продуктами, которые все более загрязнены и все менее здоровые – мясо с добавлением стероидов, рыба из прудов напичкана гормонами для ускорения роста, молоко содержит опасные добавки, такие как меламин, благодаря которому разбавленное молоко проходит тесты на содержание белка.
“Чиновников на самом деле не волнует, что едят простые люди, потому что они и их семьи обеспечиваются специальными поставками продуктов питания”, — говорит Гао Чжиюн (Gao Zhiyong), который работал в государственной продовольственной компании и написал книгу на эту тему.
В Китае специальные поставки являются наследием ранних лет коммунистического правления, когда подразделения государственных предприятий выращивали свои собственные продукты питания и распределяли их по признаку статуса.
“Лидеры хотели быть уверены, что у них достаточно продуктов питания и что никто не отравит их пищу”, — сказал Гао.
В 1950-х годах советники из СССР помогли китайцам создать отдел закупки продовольствия при аппарате безопасности для поставки и проверки продуктов для руководства, согласно биографии Мао Цзэ-дуна, написанной его личным врачом. Чиновники низшего уровня были разделены на 25 категорий по количеству и качеству пайка. В современном Китае ухудшение окружающей среды и снижение объема здоровой пищи порождают параллельную систему питания для элиты.
“Если заглянуть на 50 лет вперед, мы считаем, что надежные, безопасные и свободные от загрязнений продукты будут получать только те слои китайского общества, кто будет иметь доступ к специальному продовольственному обеспечению”, — говорит Фелим Кайн (Phelim Kine) из гонконгского офиса Human Rights Watch.
В столице фермы спецпоставок расположены рядом с аэропортом, где живут более богатые иностранные специалисты и находятся многие международные школы, и на северо-западе – вдали от отравляющих миазмов, исходящих из перенаселенного и переполненного транспортом центра города.
Эксклюзивная ферма Jushan в западных предгорьях, созданная для обеспечения личной кухни Мао, по-прежнему работает под эгидой государственной Capital Agribusiness Group, поставляющей продукты для национальных совещаний. Государственная компания Beijing 2nd Commercial Bureau сообщает на своем сайте, что “обслуживает национальные банкеты и встречи, которые стали колыбелью безопасных продуктов питания в Пекине”.
Государственный Совет, высший орган управления Китая, имеет своего собственного поставщика деликатесов, вплоть до соленых утиных яиц.
“Мы поставляем их в течение почти 20 лет, — сказал пресс-секретарь филиала Weishanhu Lotus Foods в провинции Шаньдун (Shandong). — Наш продукт нельзя купить в обычном супермаркете, так как объемы производства нашей продукции очень невелики”.
Органические фермеры говорят, что они сталкиваются с давлением, чтобы они продавали свои небольшие объемы продукции по официальным каналам.
“Местные власти хотели бы, чтобы мы производили больше продуктов для должностных лиц и их обслуги, но мы считаем важным, чтобы люди могли пользоваться нашими продуктами”, — сказал Ван Чжанли (Wang Zhanli), чья органическая молочная ферма в Янкине (Yanqing), прошедшая сертификацию в 2006 году, вторая по посещаемости туристами после Великой китайской стены. Его молочная ферма Green Yard работает по голландской технологии. Коровы пасутся на траве без пестицидов, их доят в стерильных ангарах женщины в белых шапочках, более напоминающих лаборанток, чем доярок. На органической диете коровы дают почти вдвое меньше молока, чем обычные молочные коровы, а это означает, что такого молока всегда не хватает, особенно после скандала 2008 года, когда от загрязненного молока умерли шесть китайских детей и заболели 300 тысяч человек. Менеджеры молочной фермы говорят, что две трети их продукции идет чиновникам, госпредприятиям, в посольства и международные школы. Ограниченное количество продается в дипломатические поселки и в несколько избранных магазинов, торгующих диетическими продуктами, по цене почти в три раза выше обычного молока.
“Мы не Швейцария. Наше население слишком велико, чтобы все могли питаться экологически чистыми продуктами”, — сказал Ху Цзычжин (Hou Xuejun), главный управляющий молочной фермой Green Yard.
Существование спецобеспечения окутано завесой секретности из-за общественного недовольства привилегиями элиты. После того, как Southern Weekly, неудобная газета из Гуанчжоу (Guangzhou), опубликовала рассказ о ферме таможни, Центральный отдел пропаганды запретил в дальнейшем освещать данную тему, и статья была удалена с сайта газеты.
Таможенный департамент заявил, что не является собственником фермы, но подписал 10-летнее соглашение на покупку овощей.
“Благодаря этой сделке мы были в состоянии иметь стабильные поставки овощей в течение последних лет и можем платить за них гораздо меньше, несмотря на то, что цены на продукты питания растут так сильно в наше время”, — сказал пресс-секретарь таможни Фэн Личжин (Feng Lijing).
В прошлом году были десятки скандалов из-за отравления некачественными продуктами. В прошлом месяце 11 человек на западе Китая погибли после употребления уксуса, загрязненного антифризом. Каждый новый скандал удваивает спрос на безопасные пищевые продукты.
Хотя в Шанхае и Пекине магазинов органических продуктов становится все больше, цены в них высоки. Отчаявшись приобрести чистые продукты питания по доступным ценам, некоторые китайские семьи образовали кооперативы, чтобы покупать их непосредственно у фермеров, создав собственную версию спецпоставок.
“Органических продуктов питания не хватает, так как немного фермеров, которые действительно знают, как выращивать органические продукты, и если вы нашли такую ферму, она слишком дорогая для простых людей”, — сказала Лю Ючжин (Liu Yujing), пекинская домохозяйка, которая в прошлом году основала кооператив из 100 семей. Мать 4-летней девочки, Лю пошла на это после разоблачений об отравленном меламином молоке.
“Я знаю, что можно купить некоторые экологически чистые продукты в магазинах, но я тоже не верю. Мы слышали, что многие из них являются поддельными”.
Спортивные команды Китая ввели строгий запрет на употребление в пищу свинины спортсменами из-за опасений, что стероид кленбутерол, которым обычно, хотя и незаконно кормят свиней, может дать положительный анализ при тестировании на употребление запрещенных препаратов. Чемпионке по дзюдо Тон Вен (Tong Wen) было запрещено участвовать в международных соревнованиях в прошлом году после того, как тест показал следы препарата, но запрет Международной федерации дзюдо был отменен в феврале после того, как она сказала, что никогда сознательно не делала инъекций кленбутерола.
“Теперь у нас есть специальная команда, которая заботится о поставках продуктов. Мы более осторожны, чем когда-либо прежде. Мы покупаем свинину только в органических фермерских хозяйствах через канал, который одобрило правительство”, — сказал тренер по дзюдо Ву Вэйфен (Wu Weifeng).
Большинство свинины для элиты закупается через 2nd Commercial Bureau, которое имеет дочернюю компанию, забивающую 50 тысяч свиней в год на ферме в Санхе (Sanhe) в провинции Хэбэй (Hebei), в соответствии с информацией делового журнала Caixin.
Журнал пишет, что большинство свинины отправляется по спецпоставкам, и цитирует менеджера, который сказал: “Иногда выращивание свиней тоже имеет отношение к политике”.
Оригинал публикации: In China, what you eat tells who you are
Источник