Какие основные свойства генетического кода

Нуклеотиды в ДНК:

Аденин – А

Цитозин – Ц (C)

Гуанин – Г(G)

Тимин – Т

В РНК:

Аденин – А

Цитозин – Ц (C)

Гуанин – Г(G)

Урацил – У(U)

Таким образом, и в ДНК, и в РНК встречаются аденин, цитозин, гуанин.

Между аминокислотами и нуклеотидами нет комплементарности наподобие той, которая есть между нуклеотидами А—Т/У и Г—Ц. Вас, очевидно, интересует вопрос, как в таком случае происходит трансляция, то есть перевод с языка нуклеотидов на язык аминокислот, а именно синтез белка в соответствии с последовательностью матричной РНК (мРНК). Правила такого перевода называются генетическим кодом.

Во-первых, синтез белка происходит не напрямую по мРНК, а с участием адаптеров – молекул-посредников, называемых транспортными РНК (тРНК). Одним участком тРНК взаимодействует с мРНК по принципу комплементарности, который никто не отменял (кодон-антикодоновое взаимодействие). А с другим концом молекулы тРНК связана молекула аминокислоты. Поэтому если говорить максимально корректно, то тРНК, уже участвующую в процессе трансляции, лучше называть аминоацил-тРНК («аминоацил» значит остаток аминокислоты). Аминокислоты, сидящие на соседних молекулах тРНК, позже соединятся с помощью пептидной связи. И так далее. Происходит биосинтез полипептида.

Во-вторых, важным моментом является специфическое присоединение определённой аминокислоты к определённой тРНК (имеющей строго определённый антикодон). Конечно, это происходит до трансляции! Чтобы такой процесс произошёл и чтобы специфичность была соблюдена, необходимо действие фермента. Он называется аминоацил-тРНК-синтетаза. Она имеет интересную структуру, которая позволяет ещё и дополнительно контролировать корректность связывания аминокислоты со «своей» тРНК. Мало кто обращает внимание на эту реакцию, но именно в этот момент и происходит реализация генетического кода! Таким образом, в реализации генетического кода принимает участие не комплементарность, сходная с комплементарностью между определёнными нуклеотидами, а субстратная специфичность тРНК с конкретным антикодоном и аминокислоты к ферменту.

Генетический код лишь говорит о существовании соответствия между кодонами тРНК и аминокислотами, но не раскрывает механизма, обеспечивающего такое соответствие. Для реализации генетического кода важен не принцип комплементарности, а специфичность действия аминоацил-тРНК-синтетазы.

В реальной жизни мы никогда не обладаем полнотой информации, нам требуется умение работать с приблизительными, а не с абсолютно точными данными. Разница между подходом к анализу информации убеждённого догматика и критически мыслящего атеиста состоит в том, что второй скажет: “у нас недостаточно информации, поэтому давайте попытаемся решить, какой ответ наиболее вероятен”. И он будет понимать, что его данные по вопросу очень грубые, предварительные и, в целом, могут оказаться недостоверными. Если они совсем уж плохи, то последовательный атеист не будет ими пользоваться, а честно признается, что ответа пока нет. Например, мы можем предполагать, что кроме нас есть другие цивилизации во Вселенной, но основание считать, что это возможно, не является основанием считать, что так оно и есть. И потому мы пока вынуждены сказать, что не знаем наверняка. Вполне разумно воздержаться от ответа, хотя это важно только тогда, когда приоритетом мы ставим именно получение достоверной информации.

(Кстати, под атеистом я имею в виду не просто антиклерикально настроенную личность, но эпистемологически грамотного человека, соблюдающего научный скептицизм)

Ортодоксальный верующий поступает не так. Поэтому он легко объяснит ураган Катрина “греховным” поведением гомосексуалов. А изучать метеорологию —­ пойти на риск, что честный ответ будет “знаем лишь с определённой точностью”, что ещё хуже: “шторм никак не связан с гомосексуалами”. Достоверная информация такому верующему не нужна, его “метод познания” решает другие задачи: ему нужно любыми правдами и неправдами обосновать свою картину мира, индуцированную всевозможными прорехами в знаниях, считать себя правым, а оппонента наивным дурачком. Это имеет нулевое отношение к познанию чего-либо. Бывает, естественно, что верующий и вовсе не такой, тем не менее сама идея принадлежности к определённой конфессии поощряет некоторую сознательную предвзятость в различных вопросах, увеличивая риск проявления оной в неподходящий момент.

А теперь по порядку. Обращаем внимание на корень слова “атеизм” и вспоминаем, что же такое теизм. Берём любого теистического бога, забываем про абсолютные доказательства как класс и открываем для себя простецкую теорему Байеса. Что мы можем сказать с точки зрения теории вероятностей, к примеру, по поводу библии в целом и её теистического бога в частности? Ладно, просто лично я ничего другого не знаю, а библия довольно проста и показательна.

Нам известно 0 (ноль) механизмов воскрешения людей; нам известно 0 (ноль) задокументированных достоверных случаев воскрешения людей; нам известны очень хорошо механизмы, происходящие при смерти мозга; все научные данные говорят о необратимом характере смерти мозга и стремительном разрушении мозговых структур в первые минуты и десятки минут после смерти; при этом у нас 0 (ноль) доказательств воскресения Иисуса, что он существует сейчас и очень неверные сведения относительно того, что Иисус вообще являлся реальной исторической личностью. А также у нас есть тысячи мифов и религиозных текстов самых разных народов, включая библию, где люди воскресают пачками: как мы помним, библия учит, что когда Иисус воскрес, в городе были видны многие воскресшие пророки. Всё это говорит нам о том, что вероятность того, что он и правда воскрес, близка к нулю настолько, насколько это возможно. А вероятность, что это просто очередной мифологический текст ­— почти единица.

Отсюда мы плавно переходим к понятию нефальсифицируемости. Нефальсифицируемость гипотезы или некоего утверждения не означает их ложность ­— это гипотеза, истинность которой мы не можем проверить. Мы принципиально не знаем, ложная она или истинная. С другой стороны, как сказал Карл Саган: “экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств”. С оглядкой на этот полезный принцип, идея о том, что человек взял и воскрес, может расцениваться так, будто наука в этом аспекте не имеет объяснительной силы. Однако, как хорошо известно, мы используем теории, связываем их, строим предсказательные модели и всё у нас очень хорошо работает. Наука — это самокорректирующийся вероятностный механизм, один из принципов которого гласит, что любое знание лишь промежуточная интерпретация истины. Знания дополняются, уточняются. Всё ок.

Снова возвращаемся к Иисусу. Важно понять простую вещь: христианский бог не является деистическим богом и упор на реальность за пределами физики напрямую противоречит библии. Напротив, теистический бог, согласно религиозным текстам, напрямую влияет на реальность и, таким образом, вполне фальсифицируем. Наличие утверждений о якобы исцелениях, схождении благодатного огня, выживание в чреве кита, множественных воскресениях, рождении ребёнка девственницей, путешествии израильтян из Египта через пустыню и прочее, прочее дают широкие возможности для прямого опровержения информации из библии. В этом плане лишь произвольное назначение неудобных участков текста “метафорами” позволяет верующему возмущаться научным анализом его книги. Но это возмущение по меньшей мере странно, а в целом — необоснованно. И даже если библия и правда гениально составленный текст, требующий чтения между строк, нетрудно показать, что миллионы людей по всему миру понимают тексты библии именно как буквальное повествование, а чтение между строк — метод настолько нестрогий и произвольный, что я даже не хочу его касаться.

(А если кто-то всерьёз считает, что библия — гениальный текст, то вот вам визуализированная репрезентация противоречий, смешных нестыковок: BibViz Project – Bible Contradictions, Misogyny, Violence, Inaccuracies interactively visualized. Или списком.)

Конечно, можно ещё вспомнить о том, что библейский бог — светоч морали, который поощряет “правильные” поступки, гневается и наказывает за “неправильные”. И здесь ведь открывается просто целое поле для научных/статистических экспериментов.

Суммируя только вышеприведённые факты, мы можем утверждать, что вероятность существования данного бога стремится к нулю. То же самое можно утверждать обо всех теистических божествах, которые нам известны из мифологических и религиозных текстов.

Забавно и то, что с появлением фото- видеосъемки всякие воскресения и чудеса удивительным образом прекратились, а с появлением психиатрических стандартов уровня ‘Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders’ мы почему-то перестали наблюдать толпы пророков, даже относиться к ним стали по-другому.

Между тем многие верующие придерживаются позиции “Бога белых пятен”, а в особенности за эту концепцию цепляются работники культов, но это лишь моя личная и скромная выборка. В попытке хоть как-то рационализировать свои заблуждения, они полагают, что существуют неразрешимые вопросы, которые доказывают наличие бога, но упорно не приводят оснований считать так. Впрочем, сложность задаваемых вопросов не только не является основанием считать вопрос неразрешимым, но, как правило, является признаком поверхностного знакомства с рассматриваемой проблематикой, а иногда и признаком того, что вопрос попросту глупый и ненаучный. Думаю, будет излишне говорить, что наша современная цивилизация может существовать только благодаря науке и техническому прогрессу, которые вместе решают такие сложные вопросы, какие случайный человек и представить не может.

Разумеется, эволюционировавший в более примитивных первобытных условиях, наш мозг устроен таким образом, чтобы постоянно искать закономерности и делать далёкие прогнозы. В животном мире выживаемость обеспечивается тем, что ты избегаешь серьёзных ошибок второго рода (например, в результате неправильной интерпретации внешних сигналов, как то шелест листьев, рискуешь быть съеденным хищником), взамен чаще совершаешь незначительные ошибки первого рода. Но есть контринтуитивные вещи: скажем, откуда взялась Вселенная? Как смоделировать в голове желание найти закономерность и одновременно учитывать необъяснимость таких явлений? В этом-то котле и зарождаются боги, чудеса, даже страхи.

Мораль: если человек отказывается от науки в пользу бога либо идёт на компромисс (по-русски: усаживается на оба стула), он сознательно понижает для себя стандарты доказательства во всём. Высокие стандарты доказательности гарантируют нам приемлемую достоверность ответов, тем самым понижая потенциальные риски, связанные с иррациональными убеждениями. Решение снизить стандарты доказательств, если вас интересует истина (или её промежуточное состояние), никогда не является приемлемой затеей. Сейчас у нас нет никаких объективных оснований считать, что боги, чудеса имеют место быть. Субъективные основания в расчёт не берём по вышеописанным соображениям. Пользуясь случаем, рекомендую книги Даниеля Канемана и Паскаля Бойе: Thinking, Fast and Slow и Religion Explained: The Evolutionary Origins of Religious Thought соответственно.